Чебаркуль - главный портал города

Двери трамвая разошлись в разные стороны и сложились гармошкой. Невнятный голос водителя транспорта едва слышно прохрипел из динамика понятное лишь постоянным пассажирам: "О-о-но! Ве-и акы-аюся! Сле-ущая - оспект о-е-ды".
Я мотнул с досады головой, в районе затылка сразу заныла пульсирующая боль. Не в силах разбираться с переводом профессионального сленга вагоновожатого, да и не имея на это особого желания, я шагнул в ещё распахнутые двери на улицу. Далее нужной мне остановки ни разу не ездил, поэтому решил не думать на отвлечённые темы. Пусть уж всё сказанное останется в головах тех, кто продолжил путь внутри вагона.
А пассажиры важно сидели на местах, занимаясь своими делами. Кто задумчиво читал очередной "шедевр" Донцовой, кто тихо обсуждал ярко одетую пассажирку, стоящую у кабины водителя (а может быть водительницы, если, конечно, такое слово существует на свете, но по голосу из динамика половую принадлежность определить было нельзя), а кто и просто уставился в дисплей сотового телефона, вероятно, в тысячный раз завоёвывая звание телефонного гроссмейстера по шашкам или доводя до экстаза знаменитую интернетную тётю Асю.
Двери захлопнулись, и трамвай, набирая скорость, со стуками электрических контактов где-то в собственных недрах стремительно побежал, унося с собой часть моего прошлого. Только мелькнула перед поворотом прикреплённая на заднем стекле цифра маршрута - шестнадцать. Вернувшись в настоящее, я опустил взгляд. Под ногами противно захлюпало. Вторая половина весны только подкрадывалась несмелыми шагами. По ночам подтаявший за день снег, превращающийся в издевательское месиво, вкупе с городской грязью, покрывался тонкой коркой наледи. Но зима давно растеряла свои силы, поэтому произошло страшное. Из-под проломившегося панциря на начищенную до блеска обувь и штаны брызнули пакостные струи жёлто-коричневого цвета. Я чертыхнулся. Так и до врачей не дойдёшь!

Задирая вверх сильно согнутые в коленях ноги и стараясь ступать на цыпочках, гордым атомным ледоколом, правда, без шумных гудков, но вполголоса выпуская пар на работников рембытснабжэкдорог и т.д., дёргая измазанные штанины и пытаясь стряхнуть с них налипшую мерзопакость, прошествовал я в сторону недалёкой поликлиники.
Фойе здания почти до отказа было забито пациентами. Причём, знающие друг-друга "завсегдатаи" заведения бурно здоровались привычной в таких местах фразой: "О, здорова! И ты больной?!" На что получали обязательный ответ: "Сюда здоровые ходят только врачи! Да и то - не все..."
В момент моего появления в дверях, всяческое общение "нездорового контингента" было прервано, как по команде. Несколько десятков пар окаймлённых от недосыпа синими разводами глаз уставились на "новое чудо света". В больной голове промелькнула мысль, что все эти взоры очень похожи на рентгеновские аппараты. "Да, - понял я, - разговоров у публики теперь хватит надолго!" И прошествовал в сторону окошка регистратуры, чувствуя себя под пристальными взглядами человеком, вышедшим из банного отделения в стиле «НЮ».
- Здрасти, - начал я, робко блея и надеясь, что обладательница изящной оправы очков, модных в шестидесятых годах прошлого столетия, вникнет в суть моих доводов, но был прерван грубым образом:
- Чего вы прётесь сюда в такой грязной обуви? Неужели перед посещением нашего многоуважаемого заведения почистить не могли?! Вон там, на входе автомат с бахилами стоит. Идите и возьмите их себе, нечего здесь грязь развозить!
Я опешил и, смущаясь под взглядами "зрительного зала", почувствовал себя Филиппом Киркоровым во время скандальных разборок с корреспонденткой. Сначала хотелось задать вопрос обладательнице новейшей оптики по поводу присутствия на рабочих местах нужных мне врачей. Зачем же покупать бахилы, если на приём не доведётся попасть? Но возникшие сомненья, как видно, зародились лишь в моей больной голове. Поэтому я, едва не кланяясь, включил заднюю передачу и начал поспешное отступление от окошка к упомянутому аппарату.
Своим видом он очень сильно напомнил о старой телепередаче "Спортлото", забитый почти до отказа шариками, состоящими из двух скреплённых половинок. Вид их меня обескуражил. Я даже с сомнением посмотрел на свои ноги, удивляясь - как то, что вылезет из столь маленькой ёмкости, сможет напялиться на уличную обувь? На аппарате висел ценник: "Пара бахил - 5 рублей". Причём, гнездо для приёма денежных знаков представляло из себя щель, в которую положено засунуть бумажную купюру. Уж не знаю, врать не привык, может, и было другое отверстие, но на тот момент в моих карманах не звенела звонкая монета, а лишь шуршали дензнаки. Поэтому, недолго думая, я вставил в приёмник десятирублёвую бумажку. Автомат съел купюру не подавившись, поурчал немного, а потом в нишу выкатилась заветная пластиковая тара. Я подождал, когда рядом зазвенит пятирублёвый кругляш сдачи, но видя едва не потирающих руки в экстазе от предвкушения представления "зрителей", слегка развернулся в сторону регистратуры.
Над стойкой прилавка пугающе сверкнула оптика прицела... Едва не с криком: "Наша медицина - самая медицинская, а наши поезда - самые поездатые поезда в мире!" - я смело схватил шарик и с видом победителя "Спортлото" побежал к единственному свободному стулу, чтобы, наконец, затеряться в толпе счастливчиков, ступни ног которых отливали синим цветом. Подумалось ещё: "Наверное, с этого сиденья недавно кого-то вперёд ногами вынесли, а зачем тогда при стоящих пациентах оно пустует"?
К этому моменту заветные целлофановые насадочки для нижних конечностей уже покоились в развёрнутом виде у меня в руке. С независимым видом я с лёту приземлился на стул, успев нагнуться, что и спасло в результате больную голову. Поздно сообразил, что не зря пустует сиденье... Успел даже подумать, что, вероятно, данный стул использовался ранее в кабинете гинеколога по прямому назначению. Так как ноги мои в один миг оказались выше всего остального...
Под одобрительный гул "завсегдатаев", бормоча проклятия в адрес Гиппократа, я, наконец, смог подняться, надел уже надорванные в двух местах от борьбы со стулом бахилы и, прихрамывая, двинулся к женщине-снайперу.
Сходство её с представителем точной профессии было заметно по тому, как по мере моего приближения зрачки работника регистратуры всё сильнее сужались, а глаза ехидненько прищуривались. Решившись, я протянул ей медицинскую книжку. Посмотрев на меня в очередной раз, как на потенциальную жертву, женщина ухмыльнулась:
- К лору запишу, а невропатолога нет и не будет ещё две недели.
- Вот! - послышалось из-за моей спины, - я же говорил, что врачи тоже болеют!
На что второй голос ответил:
- Так что же они в своём заведении-то не лечутся? Сами себе не доверяют?..
На этой ноте я по-молодецки резво, но со слегка подпорченным настроением , начал восхождение к познанию таинства медицинской терминологии... А проще: пошёл, шурша бахилами, по лестнице на второй этаж, где находился кабинет номер девятнадцать.

В коридоре творился тарарам. На сиденьях возле помещений располагались, как понял я, только "лежачие" больные. Остальные, поддавшись всеобщей панике, пулями носились по этажу, внимательно присматриваясь к надписям на бирках дверей кабинетов. С ухмылкой знатока я важно прошествовал в ту сторону, где, по-моему мнению, должен находиться "мой" номер. Но, как любой русскоязычный человек, привыкший к счёту слева направо, был поначалу обескуражен, увидев на предполагаемом месте цифру тридцать два. Похлопав в недоумении глазами пару минут, вскоре и я активно вклинился во всеобщее беспорядочное движение "молекул" по зигзагообразным ломаным коридорам этажа. Но ненадолго. Быстро сообразил бывалый вояка, что заветная цифра находится где-то в центре. Правда, "центр" этот оказался как раз с противоположного конца коридора... Где-то между четвёркой и двадцатью шестью.
Возобновившееся головокружение навернуло на глаза слёзы радости, хотя, возможно, подобный променад оказывает положительное воздействие на лечебный процесс, кто их, врачей, знает? С оптимизмом смотря в завтрашний день, шагнул я за порог таинственности.
- Здрасти...
- Вы ко мне?
Уверенный в незыблемом правиле: "Пациент всегда прав", я положительно кивнул головой. Перед глазами пробежали разноцветные круги, болезненная пульсация в районе затылка заставила схватиться рукой за спинку стула. Свободной конечностью протянул доктору книжку:
- Там всё написано...
- Из написанного ясно только одно - вам не ко мне.
- То есть, как не к Вам?
- У вас направление к лору, а я - офтальмолог.
- Неискушённому медицинской терминологией это ничего, кроме созвучия трёх последних букв с лором, не сказало...
- Вы, молодой человек, не с пальмы спустились? Я - окулист, единственное, что могу попробовать по вашему заболеванию - пассами рук разогнать круги перед глазами. А вам надо к отолорингологу.
Я охнул, скорее не от смущения, а от трудночитаемого и едва произносимого определения столь обычного мне лора, и, извиняясь, попятился на выход.

На бирке возле названия медицинского специалиста стояла затёртая цифра восемнадцать. Я по-идиотски улыбнулся, подумав: "Лучше бы таблички обновили..." - и двинулся к нужному кабинету.
Вот чего людям никогда не надоест, так это – желать другим столь необходимого в данном заведении здоровья. Поприветствовав подобным образом миловидную женщину, сидящую за столом с марлевой повязкой на лице, я скромно, но уже с опаской присел на предложенный стул.
- У меня сильный шум в ушах, головные боли и круги перед глазами...
- Ничего, привыкайте.
- То есть, как привыкайте?
- Так и будет...
Понимая, что терпению моему наступает предел, в сердцах произношу:
- Послушайте, где же ваша врачебная этика? Я - пациент, добравшийся к вам издалека с надеждой на исцеление, а вы мне, как обухом по голове... А как же клятва Гиппократа? Ведь в нашей жизни уверенным полностью во всём быть нельзя. Люди порой выкарабкиваются почти с того света, благодаря острому желанию - жить...
- Ну, что же, жить так жить... Вот вам рецептик. Попьёте таблеточки пару месячишек, глядишь - пройдёт.
Удручённый, я вышел на улицу. Пройдя с десяток метров до трамвайной остановки, понял, что медицинские бахилы неплохо смотрятся на моих ботинках. И дорожная грязь остаётся на них. Правда, люди оборачиваются... Решительно действуя, нагнулся и сорвал целлофановые насадки с ног, после чего зашвырнул их в урну.
А дома меня ждал ещё один сюрприз. Найденное в фармацевтическом справочнике описание предложенного врачом лекарства поначалу ввело в ступор. "От малярии и ревматизма", - прочитал я. А когда увидел, какие побочные эффекты ожидают меня от применения препарата: "Шум в ушах, головные боли и круги перед глазами", - резко повеселел. Всё это у меня уже было! А значит, побочная реакция пройдёт незаметно... Живы будем - не помрём! Чего и Вам желаем.